Живая ехидна

Не будет нам покоя, не будет у нас возможности отдаться труду для осуществления думы человеческой о правде и справедливости на земле до тех пор, пока жив хоть один наш враг.

А враги наши еще живы и сильны, и их много, хотя нас бесконечно больше.

Сейчас вся Европа полна выгнанными из России дармоедами. Они там бродят без дела и составляют планы, как вернуть себе прошлую русскую жизнь-масленицу, как утопить в крови продравший глаза русский народ. В этом им помогают и эсеры, которые по сущности своей только лицемерные слуги буржуев. Так, Савинков, бывший при Керенском военным министром, хочет набрать в Германии, на средства засевших там русских помещиков и фабрикантов, шайку на все согласных за золото молодчиков, вроде деникинцев и врангелевцев, и двинуть ее на Россию.

Причем столицей будущей, не нашей, белой России они называют Смоленск.

Но план этот так нелеп и несбыточен, что сами же тамошние белогвардейцы ему не сочувствуют.

Чем мы будем чаще и жесточе дробить и крошить контрреволюционные силы, тем больше за кровавыми рубежами Красной России будет рождаться у ее смертельных врагов «планов» и мыслей, тем судорожнее, жаднее будут они цепляться за уходящую из них жизнь. Но ведь перед смертью не надышишься, пусть не надрывают же зря грудь.

Трудно убить змею: каждый отрубленный кусочек ее продолжает жить и шевелиться. Лучше всего ее истоптать и сжечь.

И мы всякого истолчем в песок, кто поднимет на нас кнут для усмирения.

Мы пока только дробим и рвем тело белой ехидны, и части ее множатся, и каждая из них жива.

Но скоро мы начнем топтать ее и жечь.