Помогай, крестьянин!

Сейчас пора острейшей, мучительнейшей борьбы. С одной стороны, мы — революция, с другой — весь мир, который для нас сплошной кровавый фронт.

Голод, война, недобитая буржуазия внутри, ложь, слухи, шкурничество — это режет, давит нас, губит наши силы, всаживает нож в спину наступающим красным армиям.

Смерть среди нас, смерть кругом нас, мы в пламени уничтожения, но мы пересиливаем все, мы преодолеваем и самую смерть, мы держим на себе падающий, обессиленный человеческий мир.

Крестьянин, Россия кипит, она дышит из последних сил, на нас рушатся все удары еще живых насильников — дворян, князей, царей, капиталистов. Они грозят. Их угрозы зажигают наши души новым огнем ненависти, в крови вспыхивают молодые силы. На их угрозы мы отвечаем наступлениями красных армий, свинцом миллионов винтовок, нечеловеческим трудом в мастерских и на сожженных тощих пашнях и новыми насилиями над притаившейся, многоликой, перелицованной буржуазией, новыми, сильнейшими ударами по ее хребту, железом в ее стынущую кусающую пасть.

Мы говорили с самого начала нашего бунта, что только смертью буржуазии, полной и окончательной ее гибелью родится наша жизнь, наша радость, наша любовь. Только смерть ее — наша мать. И если мы еще не живем, еще боремся и мучаемся, значит, она жива, она дышит. Штык не дошел до ее сердца. Мы не отдали всех своих сил борьбе. Многие из нас малодушно испуганы, попрятались. Такие— тоже наши враги. Смерть и им!

Крестьянин! Ты знаешь все, ты видишь ошибки, губительные, страшные ошибки нашей власти (но которая все же наша, не чужая, не дареная, а взятая нами самими), видишь в городах сытых барынь и господ, торговцев, красивых, богато одетых людей; видишь у себя по селам непристукнутых кулаков, мельников, дармоедов, чужехлебников, маленьких панов. Видишь — и молчишь. Видим это и мы, рабочие города. Но когда на тебя лезет медведь, забываешь про собак, кусающих ноги.

На нас лезет с топором и веревкой Польша и Врангель, и нам некогда пока попередушить своих посмелевших от нашего молчания волков. Их очередь придет после Польши и Врангеля. Расправа будет коротка, потому что память у нас длинна.

Крестьянин! Ты знаешь, что и в нашу коммунистическую партию, которая одна носит и сохраняет в себе весь чистый огонь революции, залезла хитрая прожорливая буржуазная гадина, спасая свою шкуру. Она протянула туда свою руку за большим куском. Отрубим эту руку. Коммунисты — это жертва революции, наша лучшая рабочая кровь, а не обнаглевшая, упоенная властью шайка лодырей.

Крестьянин! Помоги нам свалить соединившихся для нашей погибели чужеземных господ, тогда мы с развязанными руками примемся за остатки своих.

Мы все видим и знаем, знает все и центральная, московская власть. Ведь у буржуазии не одна голова, а тысячи, но зато и у нас не пара рук, а миллионы — есть чем ухватиться за тысячи голов.