М. А., П. А. Платоновым и В. А. Кашинцевой

19 января 1927 г. Тамбов

Маша! Тотик! Валентина!

Посылаю «Рассказ о потух<шей> лампе Ильича» — его следует отдать Рубановскому в «малый» сборник рассказов. Все ж больше будет!

Купила ли ты теплые длинные калоши? — Немедленно купи!

Спроси у Молотова: мол, Попов (редактор «Всем<ирного> след<опыта>») просил у Платонова «Эфирный тракт», кажется, для издания его отдельной книжкой в «ЗиФе». Можно ли «Эф<ирный> тракт» дать Попову, взяв лишь половину гонорара, т<ак> к<ак> «Эф<ирный> тракт» выйдет в «Мол<одой> гвардии»? И вообще, удобно ли это, следует ли так поступить? Или — не стоит? Если Молотов скажет, что можно и от этого мои отношения с «Мол<одой> гвардией» не ухудшатся, тогда поступи так:

позвони к Попову и скажи, что Платоновым написана вещь «Эф<ирный> тракт» в 5 печ<атных> листов, о ней я ему в свое время говорил. Если Попов желает ее пустить, то Платонов может ему предложить сие сочинение на условиях: — Попову вручается вещь; он ее читает не более недели; по прочтении, если вещь подходит, Платонову уплачивается единовременно, немедленно и сразу по прочтении 250 р<ублей> (это составляет примерно ½ норм<ального> гонорара; об отношениях моих с «Мол<одой> гв<ардией>» ты Попову ничего не говори).

Если Попов на эти условия согласится, тогда ты отнеси ему «Эф<ирный> тракт» (тот экземпляр, что я положил в стол).

Молотову же не забудь сказать, что я Попову (это действительно так) твердо обещал дать «Эф<ирный> тракт», но мне, конечно, печататься интересней в «Мол<одой> гв<ардии>» и завязать с ней постоянные отношения, а не с Поповым.

Ровно через неделю после отдачи рукописи Попову ты пойдешь к нему и получишь деньги. Если нужна моя доверенность, заблаговременно сообщи, я вышлю ее.

Если будешь читать «Эф<ирный> тр<акт» (не будешь, стервь!), поправь, пожалуйста, ошибки — я ведь не читал рукописи из машинки. Наверно, там есть ошибки. Скорбно прошу!

Крой, Машуха, вовсю! Может, вывезет нас какая-нибудь кривая.

Как Тотик — прежнее положение или понемногупоправляется? Сообщи точно. Как устроишь все дела, приезжай! Мне очень тяжело. Всю силу хороню в «Епифанские шлюзы». Посылаю №р тамбов<ской> газеты, где напечатана моя статья. Ты поймешь, что статья написана не так, как она напечатана. Иначе ты потеряла бы уваженье к неграмотному человеку (что ни говори, ты любишь тонкую культуру, филигранную работу даже в мелочах!).

О себе лично сообщать нечего. Внешне моя жизнь бесцветна: днем нелепая служба, вечером — писанье. Все это — окунуто в тоску по семье. Живу надеждой на твои деловые успехи.

Не влюбилась ли ты в какую-нибудь знаменитость у Чистяковой? Если — да: пиши. Пошлю подарок и приеду на смотрины. Я шучу, потому что здесь мне не с кем даже улыбнуться, и я это делаю письменно с тобой. Сейчас я улыбаюсь, хотя мне горько и смех — кривой.

Пиши. Ласкай Тотку, как я тебя в своих сновидениях, — Андрей.

19/I—27.

P. S. Цел ли автомобиль «Штейер»?