В Государственную заводскую конюшню «Лужская»

Апрель 1937 г. Москва

1) Соглашение, заключенное между ГЗК и мною, почти сплошь состоит из пунктов, обязывающих к разным расходам лишь меня, но не обязывающих ГЗК, несмотря на то что при заключении соглашения присутствовал один из специалистов НКЗ СССР, командированный для консультации из Москвы и хорошо осведомленный о цели моей поездки. И несмотря на это, т. е. на присутствие консультанта и наличие специалистов-конников на самой ГЗК, мне, несведущему человеку, ставят в столь большую и трудную поездку совершенно непригодную лошадь (Зорьку), которая вовлекла меня в большие ненужные расходы (прокормление, обслуживание — вплоть до лечения, ж. д. транспорт и пр<очее>). Я же заключал соглашение в расчете на особых лошадей и нес в дороге расходы и заботы о лошадях, не считаясь ни с чем, лишь бы сохранить лошадей здоровыми. Достаточно сказать, что за 19–20 дней пути лошади съели одного овса 350 кг, т. е. гораздо более той нормы, которая мне предписана договором. Во всех остальных отношениях лошади были также в наилучших условиях — насколько это от меня зависело, конечно. Поэтому не формально, а по существу я бы должен вовсе не платить аренду за Зорьку, а заплатить за одного Сончика — действительно ценную и пригодную для такой дальней поездки лошадь. То есть уплатить по 50 р<ублей> в сутки вместо ста, — 1350 р<ублей> вместо 2700 р<ублей> (ведь и при этих условиях я несу очень серьезные, хотя и бесполезные для меня, расходы по содержанию Зорьки, обслуживая ее, ж. д. транспорт и пр.). Возможно, что Зорька ценная лошадь как производительница, но ведь я ее арендовал не для производства потомства, а для тяги. Однако я считаю, что и специалисты (в данном случае ГЗК) изредка могут ошибаться. Поэтому арендную плату за Зорьку разделим пополам (1350 : 2 = 675 р<ублей>), а из этой половины я <бы> взял на себя несколько больше, именно 700 р. Следовательно, с меня причитается: 2847 р<ублей> 55 к<опеек> — 650 р<ублей> = 2197 р<ублей> 55 к<опеeк>. Две тысячи я уплатил, остается 197 р<ублей> 55 к<опеек>.

2) Лошади были задержаны отправкой из Москвы (со двора дома, где я живу) в Московскую ГЗК, где они должны грузиться в поданный вагон, на 1–1 1/2 суток. Это случилось потому, что кучер Д. Д. Яковлев запил и был в невменяемом состоянии. Естественно, в этом состоянии я не мог отпустить его проехать через всю Москву (ГЗК далеко за городом), т<ак> к<ак> боялся за лошадей, а формальная расписка его, что он, Яковлев, лошадей принимает на свою ответственность мне была не нужна. Разве он мог фактически за что отвечать? Я вынужден был ожидать, пока Яковлев придет в нормальное состояние. Свидетелем его поведения был служащий Московской конюшни, который был вызван мною для сопровождения Яковлева на погрузку. Больше того, я вынужден был нанять на сутки специального человека (дворника-крестьянина), чтобы ухаживал за лошадьми, т. е. кормил их, поил, пока Яковлев не опомнится. Это навлекло на меня снова лишние расходы — арендную плату за лошадей, их содержание, обслуживание и пр. Ясно, что эти расходы, превысившие, конечно, 197 р<ублей>, были понесены мною по вине вашего агента и я их принять на себя не могу.

Я прошу вас не взыскивать этих денег с Яковлева и не налагать на него взысканий какого-либо другого рода, но в дальнейшем иметь в виду, что особо ответственных заданий Яковлеву поручать нельзя.