М. И. Панкратьеву
28 декабря 1939 г Москва
Прокурору Союза ССР тов.
Письмо сына, которое находится в деле и которое вменяется сыну в проступок, единственно верно мож- но охарактеризовать лишь как мальчишескую выходку, причем мой сын, конечно, не отдавал себе отчета в том значении, которое могут придать такому письму, и не сознавал и не мог сознавать смысла своего поступка. Да и поступок-то этот абсолютно бессмысленный и не мог иметь никаких вредных последствий. Мне, правда, неизвестен точный текст письма, но о сущности его я имею пред- ставление. Я убежден, кроме того, что письмо это написано под влиянием других, более старших, развращенных людей, уже, вероятно, осужденных, и является с их стороны провокационным актом по отношению к подростку, совращением последнего. Далее, мне известно опубликованное в газетах разъяснение Пленума Верховного Суда СССР (в конце лета тек<ущего> года), по точному смыслу которого нельзя привлекать к ответственности по политическому обвинению подростков до 16-ти лет; моему сыну в момент ареста было 15 лет с несколькими месяцами(в деле есть нотариальная копия выписи из метрической книги). Письмо, о котором идет речь, если даже его принимать всерьез, невозможно квалифицировать иначе, как некий политический проступок, и, следовательно, и с этой точки зрения, на основании разъяснения Пленума Верховного Суда, сын не подлежит ответственности.
Скоро будет два года, как мой сын томится по тюрьмам и лагерям. Сейчас он находится в Норильском лагере (Таймырский округ), за Полярным кругом, где работает плотником.
По форме и по духу советских законов, по существу нашего общества — не следует детей содержать в заключении столь значительный срок, да еще за полярным кругом, во мраке Полярной ночи. Но поскольку это уже случилось, необходимо немедленно прекратить такое наказание, о чем я и прошу Вас, прокурора Советского Союза.
Я прошу Вас, чтобы мой сын был освобожден без последствий, уменьшающих его гражданские права. Ведь заключенному и сейчас всего 17 лет; ему надо жить и учиться; он не должен быть лишенным права пойти в Красную Армию, когда наступит его срок; он не должен быть лишенным возможности жить вместе со своими родителями.
Заключенный мальчик слишком многое перестрадал и утратил, чтобы дополнительно нести страдания, как неполноценный в гражданском смысле человек. Мы, родители, убеждены, что Вы предпримете дальнейшие действия для скорого освобождения нашего сына — без всяких последствий, которые могут отяготить его дальнейшую судьбу. Пусть он как можно скорее забудет пережитое им тяжкое наказание — он ведь еще только вступил в свою юность — и не будет более чувствовать себя обездоленным омраченным человеком.
С глубоким уважением <А. Платонов>.
28/XII 1939 г. Адрес: Москва, Тверской бульвар, д. 25, кв. 27.