Тридцать красных

Наш железный, пламенный гимн надежды, восстания и победы в первый раз вырвался из польских окопов несколько дней тому назад.

То тридцать польских солдат шли к нам и пели «Интернационал». Но не дошли: польская артиллерия их заметила и медью изорвала в клочья их тела.

Эти темные холопы польских вельмож, быть может неграмотные, увидели в нашей Красной армии семью своих братьев — и пошли к ним, ни о чем не думая, повинуясь вспыхнувшему горячему чувству.

Польские офицеры верно оценили их поступок, когда скомандовали стрелять по изменникам. Они увидели в этом разложение своей армии, а мы — единение пролетариев, независимо от национальности и приказов буржуазии.

Глубокое, «подземное» чувство привело пролетариат к революции. Это чувство не смогла заглушить буржуазия ни коверканием душ наших, ни уничтожением самих нас.

Это чувство — сознание нами своей правды и неизбежности торжества нашей правды в человеческом мире.

Это же чувство вытолкнуло тридцать польских пролетариев из окопов и заставило их поднять под рвущимся всесметающим железом красный флаг ликующей революции. Поднять красный флаг рабочего братства на грани двух миров, в открытой пасти рассвирепевшего кончающегося зверя.

Они шли на гибель и знали это, ибо их смерть дала лучшую кровь живому сердцу революции.

Привет же погибающим и погибшим, привет смерти, рождающей новую высшую жизнь.