М. А. Платоновой

2 июля 1927 г. Москва

Мария!

По своему обыкновению, ты ничего не написала мне из Симферополя. Ты знала, что я беспокоюсь — землетрясение, ты одна, Тотик, — а ничего не сообщила. Дала бы телеграмму в два слова за полтинник. 60 руб<лей> перевел телеграфом на Симферополь 29/vi. Получила ли ты их? В понедельник переведу еще немного* (50 р<ублей> получаю из журн<ала> «Молод<ая> гвардия»).

Книжечка моя выходит только в понедельниквторник. Либретто передано на доработку режиссеру совместно со мной. В понедельник у меня свидание с режиссером. В понедельник же — ответ из Совкино по поводу службы. В Ц<ентросою>зе я служу только до 1/VIII, с жалованьем 150 р<ублей>. Мои не приедут — послал телеграмму с отказом: нет ни денег, ни настроения их принимать. Что делать с Валентиной?

Я пишу кратко и неинтересно — не уверен, что это письмо дойдет до тебя. Адреса точного твоего нет.

Москва без тебя пуста для меня. Но ты меня не любишь теперь совсем. Я едва ли приеду — ты знаешь, сколько долгов и потребностей у нас. А я бы хотел пожить с Вами хоть три-четыре дня. Очень скверно — землетрясения. Если что опасно — приезжай немедленно. Снимем дачу и отдохнем под Москвой. Пиши мне, пожалуйста. Я тебе тоже буду писать.

Извини меня, что снова пристаю и мешаю отдыхать тебе.

Прислать ли тебе книжек? Каких — назови приблизительно.

Целую Тоточку и тебя. Пришли карточку. Снимись на пляже.

2/VII. Москва. Андрей.

* Еще не все выплачены твои мелкие долги.

P.S. Ставить «Песчаную учительницу» будет лучший режиссер — наверно, Пудовкин. Я видел заключение правления Совкино. В понедельник буду с ним говорить. Возможно, что удастся устроить тебя. Тогда и я поеду техническим консультантом. Снимать картину будут в калмыцкой степи в августе и сентябре. Тогда все сообщу.

Я бы считал, что тебе лучше сыграть Гюлизар: у тебя тонкое острое лицо.

Андрей.